«Выборгские шпицрутены». К 230-летию одной из блестящих побед русского флота

22 июня 1790 года – дата на сегодняшний день полузабытая. Между тем именно в этот день ровно 230 лет назад произошло эпичное морское сражение, одно из крупнейших в истории отечественного флота. В этот день россияне наголову разгромили шведский флот под командованием лично короля Густава III.

Амбициозный Густав III пришёл к власти в результате военного переворота, покончившего со всевластием аристократов и давшего королю самодержавные полномочия. Главным врагом своей страны он считал Россию, покончившую при Петре Великом с былой Шведской империей и отвоевавшей у неё обширные территории в Ингрии и Прибалтике. Густав III мечтал возродить шведское господство на Балтике и хотел вернуть отторгнутые россиянами земли. Для нападения он специально выбрал время, когда Россия вступила в очередную войну с Османской империей. Как рассчитывали в Стокгольме, борьбы на два фронта русские не выдержат. Для того, чтобы получить повод для начала военных действий, король велел устроить провокацию: группа шведов, переодевшихся в российские мундиры, обстреляла гарнизон шведской же крепости Пуумала.

Сразу после инцидента в Пуумала шведская армия осадила русскую крепость Нейшлот. Но главную роль в этой войне приобрел морской театр военных действий. Густав III очень полагался на свой флот, в укрепление которого он вложил много усилий.

В Стокгольме планировали, что шведские эскадры прорвутся в Финский залив, блокируют Кронштадт и высадят сухопутную армию, которая стремительно возьмет Санкт-Петербург. Именно в оккупированной российской столице шведский самодержец и намеревался продиктовать Екатерине II условия мира.

К российским же морским силам на Балтике король относился пренебрежительно – он прекрасно понимал, что лучшие свои кадры русские сейчас отправляют на Чёрное море для борьбы с турками.

Начало боевых действий на море, впрочем, немало шведов обескуражило. Первое генеральное сражение флотов состоялось 6 июля 1788 года у острова Гогланд. Шведы превосходили русских по орудиям в полтора раза, они считали, что намного превосходят русских и в выучке – но никакой решительной победы не получилось. Русский командующий Самуил Карлович Грейг, стяжавший себе громкое имя ещё разгромом турок у Чесмы в 1770-м, превосходно руководил эскадрой и на этот раз, грамотно поставив шведов под огонь своих орудий. Но Грейга подвели некоторые из его собственных капитанов, нерешительные действия которых помешали российскому адмиралу устроить врагу полную «конфузию». В итоге, обе стороны потеряли по одному линейному кораблю. При этом, однако, шведы так пострадали от артиллерийского огня русских, что вынуждены были отказаться от высадки десанта у Санкт-Петербурга и отступили в Свеаборг. Планировавшийся Густавом III «блицкриг» оказался сорван.

Вторично флоты сошлись в генеральной битве лишь спустя год с лишним, 15 июля 1789 года – на сей раз у острова Эланд. К тому времени у русских оказался уже иной командующий – умелый и отважный Грейг скончался 15 октября 1788 года в Ревеле от брюшного тифа. На замену ему был назначен 62-летний адмирал Василий Яковлевич Чичагов – человек старательный, усердный, но несколько нерешительный. Именно эти особенности личности Чичагова сыграли свою роль в последующих событиях. Эландский бой, который велся примерно равными силами, носил вялый характер, после чего эскадры разошлись в разные стороны. Не прибавило шведам лавров и состоявшееся 13 августа морское сражение при Роченсальме у южной Финляндии, где русский галерный флот разбил эскадру адмирала Карла Эренсверда, потерявшего аж 39 кораблей.

Кампанию следующего, 1790 года шведский командующий герцог Карл Сёдерманландский (будущий король Карл XIII) начал с набега на Балтийский порт (ныне Палдиски). Внезапно объявившись в этом порту 17 марта, «свейские супостаты» захватили городок, уничтожили тамошние береговые батареи и разграбили склады. Полтора месяца спустя шведский флот появился у Ревеля, где стоял со своими силами Чичагов. Никудышный флотоводец Карл Сёдерманландский повёл 23 своих линейных корабля и восемь фрегатов в лоб на русскую линию. На мощный бортовой огонь русских шведы могли отвечать лишь немногими своими носовыми орудиями, плюс крупная зыбь, гонимая ветром с моря, вынудила закрыть нижние пушечные порты.

Военно-морской историк Сергей Махов приводит красочный эпизод баталии при Ревеле: «На линкоре “Конунг Густав III” один из убитых марсофлотов (опытный моряк, знающий и любящий морское дело парусного периода), падая в море, зацепился камзолом за шкив, и подветренный фока-барс перестал действовать. Шведский флагман потащило на 100-пушечный “Ростислав”, который неторопливо, как на учениях, всаживал в дрожавший от ядер шведский корабль залп за залпом. Контр-адмирал Нерденшельд с бутылкой рома выбежал на шканцы и в панике бегал, крича и умоляя сделать что-нибудь. Наконец шальной обломок упал на труп злосчастного марсофлота, камзол порвался, шкив освободился, и “Густав III” смог повернуть вдоль русской линии и выйти из сферы вражеского огня». Общий результат оказался для шведов плачевен: потеря двух кораблей, 51 человека убитых, 81 раненых и 520 пленных.

Через два дня произошло сражение в Фридрихсгамской бухте у берегов южной Финляндии. Шведский гребной флот, которым руководил лично Густав III, нанес большой урон россиянам – и те, потеряв 26 галер и 240 человек, отступили под защиту крепости Фридрихсгам (ныне Хамина).

Прознав, что в крепости совсем небольшой гарнизон, король Густав предложил русским сдаться, но комендант Фридрихсгама Левашёв наотрез отказал. Шведы три часа обстреливали город с кораблей, а потом попытались высадить десант – безуспешно.

Тогда Густав решил идти в Выборгский залив и дожидаться там своего парусного флота. Далее он рассчитывал высадить десант у Петербурга.

Тем временем герцог Сёдерманландский, пытаясь реабилитироваться за поражение под Ревелем, повел свою армаду на Кронштадт, чтобы атаковать русские силы там. Но напротив форта Красная горка неприятеля встретила русская эскадра адмирала Александра Ивановича Круза – ещё одного героя Чесмы. Красногорское сражение затянулось на два дня – 23-24 мая. Наученный горьким опытом, Карл Сёдерманландский на сей раз старался держаться на дальних дистанциях – по словам Круза, неприятель «спускался на такое расстояние, что ядра едва доставать могли, что заставило меня запретить стрелять». А утром 25 мая на горизонте показались паруса кораблей Чичагова, двигавшихся из Ревеля. Поняв, что ему грозит окружение, герцог спешно отдал приказ отступать. Шведы смогли вырваться на запад и спешно укрылись в Выборгском заливе. Там они соединились со своей гребной флотилией.

Таким образом, в заливе сгрудились значительные шведские силы: 22 линейных корабля, 13 фрегатов и 366 более мелких судов – галеры, скампавеи (военное быстроходное судно русского галерного флота в XVIII веке. Название произошло от итальянских слов scampare – «РС»), бригантины и боты. В распоряжении Густава III, принявшего на себя общее командование всем флотом, оказалось 3 тысячи орудий и свыше 30 тысяч солдат и матросов. Однако Чичагов и Круз, соединившись, блокировали шведов в заливе, плотно закрыв оба ведущих из него прохода. Совместно у них было 30 линейных кораблей, 11 фрегатов и 80 гребных судов, на которых размещались 21 тысяча матросов и солдат. Опасность грозила шведам и суше, где встали русские береговые батареи. Запасы воды и провианта у гордых скандинавов стали истощаться, и Густав велел начать операцию прорыва. 21 июня подул благоприятный для шведов северный ветер, и ночью они начали обстрел русских береговых батарей. 22-го в 7 утра шведская колонна устремилась в направлении западного выхода из залива.

Увидев движение неприятеля, Чичагов приказал своим кораблям встать на шпринг (способ постановки на якорь, позволяющий зафиксировать судно в определённом положении) и приготовиться к битве. «Возможно, он боялся маневрировать в Выборгской губе, изобилующей мелями и каменистыми островками; возможно, хотел провести бой по подобию Ревельского сражения. В 7 утра был дан приказ “фрегатам возвратиться ко флоту”. Чичагов всерьёз рассчитывал на бой в линии баталии. При этом он был уверен, что шведы пойдут на прорыв через восточные проходы. Однако в шведские планы это совершенно не входило. Густав III и герцог Карл решили прорываться на запад, между Крюсерортом и банкой Репье», – отмечает Сергей Махов. На пути шведской армады находился отряд контр-адмирала Иллариона Афанасьевича Повалишина – пять линейных кораблей и бомбардирское судно. Шведскую колонну возглавлял 66-пушечный «Дристигхетен», возглавляемый капитаном Юханом аф Пюке. Он вклинился между 66-пушечным «Не тронь меня» и 74-пушечным «Всеславом», осыпав их картечью и книппелями (особый снаряд для повреждения такелажа и парусов).

Расстояние между шведами и русскими сократилось практически до пистолетного – 50-70 метров. Бить на такой дистанции по вражескому рангоуту и такелажу русские не могли из опасения поразить своих же – и стреляли в корпус. В данном случае это было на руку шведам, которые быстро проскакивали через русское кольцо.

В силу малого расстояния стороны сильно терпели от огня друг друга – русский 66-пушечник «Не тронь меня» потерял капитана; на бомбардирском судне «Победитель» шведы сбили весь рангоут (от нидерл. rondhout — «круглое дерево») — общее название устройств для постановки парусов. Авангард шведов прорвался на большую воду. Чичагов оценивал обстановку чересчур долго – и направленные им подкрепления Повалишину подтянулись слишком поздно. Однако, союзником русских стало само коварство здешних вод – 74-пушечный линкор «Ловиза Ульрика», 64-пушечные «Гедвиг-Элизабет-Шарлотта» и «Эмхейтен», два фрегата и 6 меньших судов, маневрируя в горячке боя, вылетели на мели.

Дабы расчистить себе дорогу, шведы бросили на русских брандеры – это плавсредства, начиненные взрывчатыми или легковоспламеняющимися веществами и предназначенные для уничтожения кораблей противника. И здесь их постигла настоящая катастрофа. Мичман Сандельс, которого поставили командовать брандером «Постийон», позабыл распорядиться, чтобы обрубили буксирный конец до того, как суденышко подожгли. В результате «Постийон» врезался в корму буксировавшего его 74-пушечника «Эникхетен», зацепился за его такелаж – и вскоре шведский линкор заполыхал от носа до кормы. Потеряв управление, он навалился на 40-пушечный фрегат «Земира» и тот тоже загорелся. Русские линейные корабли «Всеслав» и «Пантелеймон» с трудом избежали столкновения с горящими «Эникхетеном» и «Земирой», пушки которых от чудовищной жары стали разряжаться сами по себе. Спасти удалось лишь немногих членов их экипажей.

Чичагов сориентировался слишком поздно. Когда он бросился с 17 линкорами в погоню, те шведы, которым удалось прорваться, были уже на безопасном расстоянии. Утешительными призами стали отставший фрегат «Грипен» и 74-пушечный линкор «София Магдалена», который из-за полученных повреждений не смог поставить все паруса.

Особого успеха достиг и капитан 2-го ранга Роман Васильевич Кроун, командовавший захваченным ранее им же у шведов фрегатом «Венус». Кроун, ставший одним из главных героев этого дня, потопил 15 шведских гребных судов, захватил четыре галеры, транспорт и канонерскую лодку.

А на следующий день «Венус» совместно с линейным кораблем «Изяслав» настиг и после полуторачасового боя взял 64-пушечный «Ретвизан» – впоследствии этому линкору оказалась суждена долгая и славная карьера в российском флоте.

«Софию Магдалену» догнал равный ей по силе «Мстислав». Адмирал Александр Шишков (будущий министр просвещения России), сообщает любопытные подробности об их поединке: «Вскоре у обоих паруса изорванные затрепетали и скорость хода уменьшилась. Ядро с нашего корабля сбило висевший шведский флаг, который, вея и кувыркаясь, летел в море. Мы, зрители на сие отдаленное от нас единоборство, ожидали, что швед после сего отдастся в плен; однако ж увидели, что он, желая продолжать ещё битву, снова поднимает флаг на бизань-мачту; но прежде, нежели флаг сей дошёл до вершины её, другое ядро, ударившее в сию мачту, свергает её, и она падает от кормы к носу, покрывая парусами своими всю палубу. Сим образом кончилось сражение. Корабль сей назывался “София-Магдалена”. Контр-адмирал Лилиенфельд, начальствовавший им, по отдании шпаги своей, спросил капитана Биллоу: «Видели ль вы державшееся близ меня небольшое парусное судно, по приближении вашем ко мне пустившееся в шхеры?” И когда Биллоу отвечал: “Видели”, тогда примолвил он: если бы вы знали, кто на нём, то, конечно, оставя меня, погнались бы за ним». Сими словами дал он знать, что на нём был сам король…»

Стоит добавить, что офицером «Мстислава», которому доверили почетную миссию забрать флаги сдавшейся «Софии-Магдалены», был мичман Иван Фёдорович Крузенштерн, впоследствии первый российский кругосветный мореплаватель. Ну а Густав III, в начале боя предусмотрительно пересевший на небольшое малозаметное судёнышко, действительно выскользнул из ловушки и спасся. Позже Чичагова жестоко ругали за медлительность и нерешительность, из-за которой скандинавский самодержец сумел скрыться. По этому поводу командующий российской армией в Финляндии Иван Петрович Салтыков ядовито писал канцлеру Александру Андреевичу Безбородко: «Что делать, что наши морские витязи немножко созрели; это иначе и быть не может. Лета старые сопряжены с лишнею осторожностью. Оно для себя не худо; но для дела вообще – неуспешно».

Екатерина II, впрочем, Чичагова наградила орденом Святого Георгия I класса. Да, короля он упустил, но всё же шведы во время «выборгских шпицрутенов», как они сами назвали эту битву, потеряли 7 линейных кораблей, три фрегата, свыше полусотни мелких судов и, по разным оценкам, от 4-х до 7 тысяч убитыми, ранеными и пленными.

Русские потери оказались относительно небольшими – всего 117 убитых и 164 раненых. Правда, злобствовавшие шведы потом постарались раздуть их до гомерических размеров – столетие спустя историк Альфред Штенцель писал об 11 русских линейных кораблях, якобы выведенных из строя. И в заключение – незавидный «подвиг» своего отца, упустившего шведского короля, повторил впоследствии «сухопутный адмирал» Павел Васильевич Чичагов, «прозевавший» в ноябре 1812-го во время сражения при Березине бегство Наполеона из России…

Владимир ВЕРЕТЕННИКОВ