Александр ПРОХАНОВ “РУССКИЙ КРИК”

Роман Абрамович купил себе очередной дворец за десятки миллионов долларов. И не где­нибудь, а в Израиле — там, где ему хорошо дышится, где он свой, где он вдалеке от этого тёмного, неумытого, невежественного русского народа, который по своему невежеству и по своей темноте позволяет Абрамовичу сгребать в огромные кучи русское золото. И скупать на него иностранные футбольные клубы, виллы, яхты, эскадрильи личных самолётов в то время, как там, в этой тёмной “немытой России” страдают от недоедания, нищенствуют, стенают от непреодолимых несчастий миллионы людей. Купив виллу, он решил украсить её мировым шедевром — знаменитой картиной Мунка “Крик” (см. илл.)… Картиной, которая стала культовым явлением двадцатого и двадцать первого веков.

На этой картине изображён человек — измождённый, несчастный, с провалившимися щеками, с глазами, полными ужаса, с открытым ртом, который издаёт ужасный, полный смертельной тоски крик. Это русский крик. Так кричит русский человек, задыхаясь в своей маске, выпучив глаза на чудовищные, несправедливые деяния, творящиеся у него на родине. Нет никакого “глубинного народа”, господин Сурков. Есть просто народ — великий, прекрасный, попавший в петлю. Над этим народом разлита тонкая радужная нефтяная плёнка, которая вылилась из нефтехранилища Потанина. Эта плёнка накрывает народ, не давая ему вздохнуть, не давая ему расцвести, не давая ему увидеть свет божий. Когда из дырявой огромной бочки в Норильске изливалась нефть, уничтожая драгоценные нерестилища, покрывая собой пастбища северных оленей, умертвляя жизнь на огромных пространствах русской Арктики, о которой мы так печёмся, и мысли о ней вдохновляют русских патриотов, — в это время сам Потанин находился в Германии и не очень торопился прилететь сюда, чтобы услышать русский крик: крик работающих в шахтах трудяг, наследников тех несчастных зэков, которые добывали никель, столь необходимый оборонной промышленности Советского Союза.

Потанин, ты слышишь русский крик? Слышишь, как кричит в горле молодой русской женщины комок твоей сгустившейся нефти? Ефремов, кумир нашей либеральной интеллигенции, облизанный со всех сторон, преуспевший в русофобской, антигосударственной передаче “Гражданин хороший”, уселся пьяным за руль и поехал убивать. Убил работягу, потом и кровью добывающего хлеб для своей провинциальной огромной семьи. Убил — и не покаялся, не раскаялся: тупо умолк, как будто его автомобиль переехал кошку или собаку. Либералы стенают: “Миша! Миша!” Быть может, надеются отмазать его от суда и тюрьмы, как это они сделали с Радзинским, который тоже убил человека и не поплатился за это. Ни извинений, ни покаяния, как будто он раздавил собаку. После этого убийства отсиделся в тишине и вновь вышел на арену — сияющий, в белой шляпе, великолепный либеральный артист. Но на белой шляпе — крапины крови. Абрамович, ты слышишь русский крик убитого Ефремовым человека? Слышишь русский крик той девочки, которую раздавил автомобиль Радзинского?

По просторам России шествует коронавирус. Печатая шаг, он пройдёт по брусчатке Красной площади, проголосует за поправки Конституции. Но когда он уйдёт из России, оставив после себя могильные кресты, опустошённые семьи, разрушенную промышленность, разорившихся предпринимателей, озлобленный, ожесточённый, повергнутый в уныние, обессиленный народ, — когда он уйдёт из России, неужели на нашей Родине всё будет по-­прежнему? Неужели из сёл и посёлков, из огромных городов и великих столиц по-­прежнему будет раздаваться истошный русский крик? Необходимы преобразования, необходимы огромные перемены, необходимо преображение. Пережившим коронавирус русским людям, утратившим веру, энергию, необходимо вернуть ощущение неизбежной русской Победы.

Предстоит парад Победы, который переносится на дату, совпадающую с той великой датой 1945 года, когда полки победителей выстроились на Красной площади и кидали гитлеровские штандарты к подножию Мавзолея, на котором стоял Сталин.

 Я думаю, гоже ли проводить парад теперь, в условиях эпидемии? Не превратятся ли эти марширующие полки в пациентов, которые наполнят инфекционные клиники? И неужели Мавзолей даже в этот победный, воспроизводящий своей красотой парад 1945 года, опять будет в маске, опять мы не увидим всей полноты и великолепия русского чуда? Опять поймём, что речь идёт о богатой, пышной, но безвкусной имитации? У меня нет ответа на то, нужно ли проводить в этот день парад. Но я вспоминаю пример из русской истории, когда генерал Скобелев вёл полки через Устюрт, дабы с боем взять туркестанскую Хиву. Устюрт — это огненное раскалённое плато, по которому двигались батальоны, встречая по пути отравленные колодцы, изнывая от жажды. Люди выпадали из строя от тепловых ударов. Поход был готов захлебнуться. И тогда Скобелев отдал приказ: развернуть боевые знамёна, ударить в барабаны и полкам пройти по Устюрту строевым шагом. И русская рать в огненном пекле под грохот барабанов одолела злосчастное плато, вышла к Хиве и взяла её.

Вернуть народу мечту. Вернуть ему веру. Избавить народ от вельможных кровососов, которые выгребают из России все драгоценные богатства, оставляя нам жалкие крохи. Если неправый суд продолжит молчать по делу Абрамовича, не накажет Потанина, избавит от наказания Ефремова, как он это сделал в случае Радзинского и одного из высокопоставленных менеджеров Лукойла, погубившего двух женщин, если этот суд будет молчать, то заговорит другой суд. “Есть грозный суд: он ждёт;  Он не доступен звону злата.  И мысли, и дела он знает наперёд.” В обманчивой тишине остановившегося русского времени прислушайся — и ты услышишь русский крик.

Александр ПРОХАНОВ, писатель