На сайте общества «Русский Салон» в Стокгольме снова на блиц-практике студенты-журналисты Сибирского федерального университета, Красноярск. Они ещё не волшебники (второй курс), но всё-таки кое-что о волшебных свойствах слов им уже известно. Нам так кажется. Редколлегия «РС»
Если бы меня спросили о любимом месте в Красноярске, когда мне было лет семь, то я бы, не задумываясь, однозначно назвала Центральный парк. Для меня он тогда казался сибирским Диснейлендом. Возможно, даже лучше, ведь туда я с родителями могла отправляться каждые выходные. Особенно после моего традиционного пятничного нытья, когда вариантов у них просто не оставалось.
По дороге в парк я с улыбкой во все свои 20 молочных зубов держала за руку папу, при этом едва успевая за ним.
– Пап, а мы вату сахарную купим?
– Купим.
– А на колесе обозрения прокатимся?
– Прокатимся, конечно, – со вздохом отвечал папа.
С каждым последующим вопросом его глаза становились грустнее, а планы на вечер с друзьями откладывались всё дальше и дальше. Но отказать он не мог, идущая позади Мама пристально смотрела на нас.
План на день был расписан в моей голове поминутно. Надо было успеть прокатиться на белом пони, попросить сладкую сахарную вату, успеть на колесо обозрения, заставить папу сходить очередной раз в комнату страха, уговорить маму на клубничное мороженое и со спокойной душой отправиться домой.
– Два взрослых и один детский, пожалуйста, – протягивая купюру, тоскливо сказал папа.
Кассирша понимающе улыбнулась и протянула нам билеты.
Зайдя, наконец, в парк и чувствуя эту атмосферу, где нескончаемо слышался детский смех, песни шансона и вздохи родителей, где стоял традиционный летний запах шашлыка из ближайших кафе, я чувствовала себя как в настоящем детском раю.
Первым делом, конечно же, я отправилась искать пони. Они стояли в конце длинной центральной аллеи, обрамленной густыми высокими деревьями с двух сторон. Пройдя череду хиромантов, художников, замученных кроликов, игуан, попугаев, с которыми настырно предлагали сфотографироваться, я оказалась у своей цели. Оседлав коня, я проехала в гордом величии два круга мимо большой детской площадки, усыпанной детьми с куличиками, и местного кафе, где жарили шашлыки, и пряталась от изнывающей тридцатиградусной жары моя мама.
Далее по списку – сахарная вата. Свернув по аллее налево, мы пошли искать то, что мне было жизненно необходимо. У светло-коричневого ларька близ колеса обозрения – аншлаг. Все дети были настроены серьезно, каждому нужна была вата. Прождав 15 минут, я уже стояла довольная с блестящей сахарной ватой, липкими ладошками и щеками. Это определенно того стоило!
Заметив уставший взгляд папы, я поняла, что времени у меня осталось мало, пора идти кататься на колесе обозрения.
– Пап, я даже высоты не боюсь, смотри как красиво!
Поднявшись на высоту птичьего полета, мы увидели почти весь город. Люди казались крошечными муравьями, спешащими по своим делам, а дома, будто умело слепленные из пластилина, были рассеяны по всему городу. Мы были так высоко, что, казалось, могли дотронуться до сахарных, словно вата, облаков. В этот момент мне захотелось остановить время и понаблюдать сверху подольше за всем происходящим.
Но дела еще оставались, и я помчалась в противоположную сторону с уставшим папой в комнату страха. У входа в маленькую черную палатку стоял огромных размеров коричневый динозавр, его боялись все проходящие мимо дети. Мы ходили туда каждые выходные и знали все повороты наизусть, но я отправлялась туда из раза в раз, чтобы доказать родителям свое бесстрашие на фоне выбегающих оттуда с криком детей.
Выполнив все намеченные планы, я фотографировалась с мороженым в руках и не сползающей ни разу за все время улыбкой до ушей у фонтана на главной аллее, где бегали от холодной воды с криками дети.
Таких фотографий у меня в альбоме хранится около десяти. Меняется только мой возраст, само собой, молочные зубы остались в прошлом, а улыбка всё остается неизменной. // Ярослава ЛЕЙМАН
