ВОЛОГОДСКИЕ МУЖИКИ. ИЛИ КАК ПОЖИВАЕТ РУССКАЯ ГЛУБИНКА

БАРИН ПРИЕХАЛ

– Скажите, а где у вас Барин живет? – спросили мы прохожую в деревне Куракино.

– Витька Барин? Да вон, дом двухэтажный.

Деревней Куракино заканчивается Вологодская область. Далее дороги, можно сказать, нет. Леса да клюквенные болота на десятки километров. Семья Мишенцевых приехала в эти уже опустевшие края лет двадцать назад. Продали квартиру в Новосибирске. А на вырученные деньги купили они муфельные печи да полуразрушенную школу в Кирилловском районе Вологодской области, занялись в брошенной ферме возрождением гончарного промысла, привлекая к работе остатки местного населения. С тех пор и закрепилось за Виктором Мишенцевым новое имя Барин.

Как сегодня живет современный барин в вологодской глубинке?

– У меня, как на корабле, все по минутам расписано: двадцать минут на скотину. Засекай!

Накормил бычков, овец, стадо гусей, подоил коз, поглядел на время: уложился. Побежал растоплять печь, чтобы зажарить рождественского гуся. Нина тем временем строчила на швейной машинке: нужны были шторы для их деревенского ресторана и гостиницы на двадцать пять мест.

За эти годы в многоукладном хозяйстве Мишенцевых гончарный промысел занял главенствующее место и принес деревне Куракино всероссийскую славу. У Мишенцевых есть уже несколько собственных магазинов. За куракинскими изразцами москвичи в очередь стоят.

Уже мастеров с десяток различных народных промыслов поселилось в округе. В окрестных деревнях теперь ни одного пустующего дома.

Уже в городе Кириллове мы спросили первую встречную женщину:

– Вы знаете Барина?
– Я у него работаю! У него уже человек пятьдесят работает.
– Нравится работа?
– Обижаться не приходится. Мы Нину Георгиевну уважаем, а Барина любим…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ МОКРОУСОВ, РУССКИЙ СОЛДАТ

Три дня в крещенские морозы в реанимации Тотемской районной больницы умирал в агониях старший разведчик артиллерийского полка, ветеран Великой Отечественной войны Иван Васильевич Мокроусов.

Ему было уже за девяносто. Он был весь изранен. На Воронежском фронте осколок угодил в позвоночник, под Красной Горкой были изуродованы руки и ноги, многократно контужен. Но была в этом крестьянине и солдате такая воля к жизни, такие упорство и стойкость, умение выживать и побеждать, что он прошел через кромешный ад войны и закончил ее в Пренцлау.

И в эти трагические дни ухода организм его и воля приняли последний неравный бой с костлявой старухой, про которую говорят, что ее ни пеший не обойдет, ни конный не объедет.

Иван Васильевич родился в крестьянской семье на берегах речки Тиксны Тотемского уезда, где народ отличала особая истовость в труде и отчаянный характер. В деревенские праздники не только хороводы водили, но и с особой удалью бились с ватагами парней из соседних деревень. На Тиксне плясали под гармонь и пели задорно:

Нас побить, побить хотели,
На высокой на горе.
Не на тех вы налетели,
Мы и спим на топоре…

Это особая статья – крестьянин на войне с его деловитостью, истовостью и бесстрашием. Под Красной Горкой, защищая Ленинград, Иван Васильевич вел наблюдение за огневыми точками противника через стереотрубу. Без этой трубы и умения разведчика – артиллерия беспомощна. Нужно внимательно, не отводя глаз, наблюдать за линией противника, не прозевать и засечь вспышку огневой точки.

Через несколько секунд прилетит от врага звук выстрела, потом вой снаряда, по которому опытные бойцы определяли калибр орудия и точку попадания снаряда. Нужно нанести координаты огневой точки, чтобы артиллерия могла подавить ее.

Редко, но рассказывал Иван Васильевич своим родным фронтовые эпизоды. Как вставала черной тучей стена разрывов, как минометный расчет прятался в только что взрытую снарядом воронку, потому что два снаряда в одну воронку не попадают. Какая вонь от сгоревшего тротила стояла в этой воронке! А снаряды все ложились и ложились рядом, вот-вот засыплют бойцов. Нужно копать ступеньки, чтобы выбраться из этой могилы. Как товарищи кричали Мокроусову, копающему эти ступени:

– Ванька! Да ты никак ранен!

Не заметил Иван ранения. Только крови уже полный валенок набежал. До санчасти еще на своих двоих добежал.

В госпиталь ехать наотрез отказался: «Тут отлежусь, а то переведут в какую другую часть. А эта – уже родная».

В ней на звание Героя Советского Союза представлен был. Во время боя перебило провод связи. Один связист погиб, второй, третий…

Командир кричит: «Кто восстановит связь – того представлю на звание Героя!». Мокроусов пошел, под пулями и снарядами восстановил связь. Пожалели власти Мокроусову дать Героя. Отделались орденом.

А он и есть самый настоящий Герой.

После войны израненную ногу пришлось хирургам отрезать, на правой руке пальцев почти не осталось – осколками срезало. А домой вернулся, на печке не стал лежать. Женился, детей наплодил и работал, работал день и ночь. Плотничал, хозяйство держал, сапоги в артели тачал.

Борозды на руках от дратвы сапожной остались до самой смерти…

И еще осталась в памяти частушка от Ивана Васильевича:

Нас нигде не зажимали, Нас и нынче не зажмут. А зажмут и похоронят, По могиле не пройдут…

ЖИВ НАРОД!

Куда деться от каждодневно звучащей информации о разграблении бюджетных средств миллионами и миллиардами. Куда обратить взор, чтобы не видеть и не слышать этого крысиного торжества, алчного хруста и где найти покой измученной душе?

Верить в народ? А есть ли он, этот народ? Малахов, Гордон, Корчевников каждодневно стараются убедить нас по телевизору, что нет того великого, великодушного народа – богоносца, победителя, кормильца. А есть какие-то моральные уроды, алкоголики, насильники, дебилы, детоубийцы… И среди этого убожества, называемого народом, несут свой крест чистые светлые люди: артисты, музыканты, певцы, которые вынуждены принимать двойные гражданства и перебираться за границу, чтобы не видеть этого морального уродства.

Такими вот они нас представляют из Москвы, убеждая себя в том, что этому народу никакие блага не нужны, все равно пропьет, и что лучше, если эти деньги, предназначенные на жилье, детсады, школы, новостройки останутся в карманах элиты… А народ жив. И пытается спасать разваливающую экономику. Нам бежать с этого корабля некуда. Нам и нашим детям жить тут.

Недавно заехал к своему старинному другу в Кирилловском районе Валентину Чичаничеву, который вот уже лет двадцать пытается создать идеальное крестьянское хозяйство. И я поражаюсь его упорству и способностям противостоять всяческим невзгодам. Несколько лет назад ему удалили желудок. А было ему в то пору далеко за семьдесят. Казалось бы, надо бы успокоиться. Но нет.

Он выкупил затонувший в Северо-Двинском канале старый дебаркадер. Была уже глухая осень. И вот мой товарищ нырял в трюм затопленного дебаркадера, затыкал иллюминаторы подушками, откачивал насосами воду, пока эта ржавая посудина не всплыла.

За зиму он превратил ржавый дебаркадер в комфортабельную гостиницу, с уютными номерами, банкетным залом, палубой для отдыха, сауной, бильярдом и тиром… А на свое 78-летие затеял собственными силами устроить еще одну гостиницу на берегу канала.

КРЫСЫ НА КОРАБЛЕ

Сравнение с нашествием крыс не оставляло меня, когда несколько лет назад, во времена министра Сердюкова, я побывал в городе Полярном на Кольской флотилии.

Наша подводная лодка «Вологда» сиротливо стояла у пирса. Она была небоеспособна, на ней не было даже аккумулятора. И у многих других дизельных лодок аккумуляторов не было. Мне рассказывали моряки, что стоимость одного аккумулятора доходит до двух миллионов рублей. А таких денег флот не имеет.

Я усомнился: может ли аккумулятор стоить таких денег? Может быть, цены эти накручены множеством посредников, которые присосались к снабжению флота и устроили себе, как крысы, сытую беспечную жизнь.

По Полярному то и дело сновали черные дорогущие иномарки. И я отмечал для себя: «Вот едет аккумулятор для наших лодок, вот второй, третий, десятый…»

Да, в государстве нашем давно хозяйничают крысы, сгрызая на нет основы его. Коррупция, словно неисчислимая армия прожорливых ненасытных крыс, серым смердящим покрывалом накрыла Россию. Нет ни одного жизненно необходимого проекта, куда бы не устремлялись, привлекаемые запахом наживы, полчища этих ненасытных, преуспевших в воровстве крыс. И эта внутренняя угроза будет пострашнее любых других вызовов и угроз извне.

Бывалые моряки рассказывали, как борются на флоте с засильем крыс, когда, кажется, что все средства испытаны, но результатов нет. На корабле, вставшем на стоянку в порту, моделируют состояние катастрофы. На пределе ревут машины, подаются сигналы бедствия, люди мечутся в панике. И крысы по канатам массово покидают корабль.

А для того, чтобы на корабли вновь не попадали крысы, моряки используют такой вот эффективный способ. На канатах, которыми суда пришвартованы к пирсам, устанавливают вращающиеся шары. Попадает крыса на это шар и летит в воду.

Не знаю, насколько точно я описал эти мероприятия по избавлению от крыс, но принцип, думаю, верен.

РУССКИЙ БОГАТЫРЬ ТЕЛЕНКОВ

Однажды я ехал поздним вечером Устье-Кубенским районом. Холодно было и снежно. Луна светила, как прожектор в морозном ореоле. И тут в свете фар увидел я чудо: по дороге бежал голый человек. Изо всей одежды на нем были одни плавки. От неожиданности я чуть не выпустил из рук баранку. Я остановился, вышел. Скоро голый человек поравнялся со мной.

– Далеко ли? – Спросил я его.
Он остановился.
– Нет, – отвечает. – Теперь далеко не бегаю. Километров пять-десять  от силы. Ноги мерзнут.
– Как зовут-то вас?
– Владимир, – представился он, нажимая на «о». – Владимир Теленков из Порохова. Тренируюсь.
–Тренируетесь? – Я был поражен. Человек-то был не молод.
– С Устья бегу. Там провел тренировку с ребятишками. Я гиревиков веду. Как закончу, костюм снимаю, и – бегом в одних плавках, в любую погоду. 

Я испортил ему тренировку. Посадил в машину и привез домой в его маленькую квартирку в финском домике, которые строили в наших деревнях в 70-80 годах.  Зашел и поразился. Одна стена его была полностью завешена наградами и дипломами.

–Так вы чемпион! Он засмущался.
– Вот в прошлом году пришло приглашение на чемпионат мира в Липецк. Мне в спорткомитете дали денег на дорогу да на день прожитья. Приехал, а там на неделю соревнования отложили. Не обратно же ехать. Я неделю на вокзале жил, питался «ролтонами». А когда надо на помост выходить, чую, ноги подрагивают. Гирю поднимаю, а в глазах тарелка щей стоит. Второе место и взял. А мне бы позавтракать плотно, так, где бы тот  чемпион был…

Владимир Александрович Теленков, печник из деревни Порохово Устье-Кубенского района двукратный чемпион мира по гиревому спорту, двукратный чемпион Европы, пятикратный чемпион России, кавалер ордена Крылатого Льва, чье имя занесено в Книгу рекордов Гиннеса, как русского богатыря…

Сегодня ему семьдесят пять, но он не перестает выступать на чемпионатах, а недавно получил приглашение помериться силами с богатырями в США.

В сорок лет колхозному плотнику Теленкову врачи вынесли приговор, ограничив его в движениях и строго-настрого наказав не давать ногам нагрузки более пяти километров в день.

А он ослушался, побежал. По тридцать, пятьдесят километров, стал нырять в проруби, взялся за гири. К пятидесяти стал чемпионом мира по гиревому спорту…

Совсем недавно заехал я его проведать. Теленков женился. И теперь обитал в соседней деревне. Я нашел счастливого новоженю. Все так же весел и позитивен, как сейчас говорят.

– Было тут, мне на чемпионат надо ехать, опять в этот окаянный Липецк. А меня клещ укусил. Выкачал я его, йодом смазал ранку, и на автобус, на вокзал. Там   чемпионскую ленту взял, домой вернулся. А уж тут в заулке, нагнулся что-то и, чувствую, меня повело. Упал на одно колено, и встать не могу. Меня – в больницу. Говорят, это энцефалит от клеща. Поди, с месяц кололи. А вот выписали с давлением. Как-то зашел к нашей фельдшерице. Померила она мне давление:

– Ой, ложись и не вставай. Сейчас я тебе капельницу поставлю. Ушла в подсобку, а я в окошко выскочил и побежал. Кружок в десять километров сделал, возвращаюсь.
– Меряй теперь! Она померила:
– 120 на 60! Ты чего принимал?
– Пробежку на десять километров! – Вот так и живу, – поделился он. – Если какое недомогание или давление – пробежка или гири. Как рукой снимает. 

С виду Владимир Теленков обыкновенный человек, никаких особых параметров и крутых бицепсов. Но когда он приезжает на соревнования, лица его соперников тускнеют: Теленков приехал, не выиграть!

Порой мужики в деревне дожмут: покажи силу. Покажет: директорскую «Волгу», подняв ее за зад, как-то укатил в лесок за канаву … А брат у него по молодости лошадь на плечах носил.

А мы сетуем: мол, не тот народ нынче пошел… Тот самый идет, богатырский…

У Теленкова в Устье  богатырям  перевода нет…

СПАСЕННЫЙ СПАС

В марте на Кубенском озере бывают густые обложные туманы. Они поднимаются от оседающих под солнцем снегов к концу дня и держатся почти до следующего полудня. Упаси Бог, рыбака или путника оказаться в это время на озере, так окружит, так запутает, уведет, что многие погибали в зыбучем тумане: почти на шестьдесят километров из конца в конец тянется озеро. Кому под силу добрести до невидимого спасительного берега?

Но и летом здесь часты густые туманы. И кружат лодки по озеру, блуждают большие суда. А еще хуже – налетит разом шквальный ветер, разметая в клочья туман, не успеет глаз взять на берегу ориентир, как в считанные секунды вздыбится озеро, обнажаясь до илистого дна, подхватит лодчонки и катера на гребень и бросит с силой в пучины. Молись, душа грешная!

Но вдруг, словно из глубин озера принесет туманная изморось неясный удар колокола, и встрепенется надеждой тревожная душа: Спас Каменный! Там спасение, налегай на весло!

Семьсот пятьдесят лет минуло с тех пор, как, согласно преданию, белозерский князь Глеб Василькович попал со своей дружиной в шторм на Кубенском озере. И такой норов выказало озеро, так крушило и ломало ладьи его, что уже не чаял в живых остаться. И взмолился Глеб Василькович, обещал храм невиданной красоты поставить, если спасется. И тут захрустела под стругами галька, и выкинуло озеро князя на крошечный островок.

Так появилась посреди неприютного Кубенского озера первая каменная церковь и вслед за ней Спасо-Каменный монастырь, ставший на многие века духовным центром Русского Севера, Северной Фиваиды.

Не зря Вологодчину православные именуют этим высоким званием. Более половины всех русских православных святых рождением своим или житием, духовными подвигами связаны с этой северной суровой землей.

…В тот мартовский день Плигин припозднился, и возвращаться на Спас-Каменный ему пришлось пешком. Правда, от Устья, районного села, дорога до острова недалека. Час-полтора ходу по льду. Он был уже на половине пути, когда на озеро стал быстро опускаться туман. Еще через час Александр понял, что он не знает, в какой стороне Спас Каменный, в какой Устье. Он заблудился.

Туман становился все гуще, Александр все шел и шел без остановки, больное сердце сжимало и теснило в груди, а дышать становилось все труднее. Он присел в снег, чтобы перевести дух и тут в нескольких метрах от себя услышал вкрадчивое дыхание и похрустывание снега.

Александр напрягся. Видно было едва дальше вытянутой руки. Но все же в разводах тумана на миг он увидел сверканье глаз и оскал волчьих клыков. Один второй, третий… Сколько же их на одного обессиленного и больного путника?

Александр поднялся и снова побрел по снежной целине, тревожно озираясь по сторонам. Волки не отставали, время от времени проявляясь в тумане.

– Господи, неужели ты уготовал мне такую страшную смерть? Почему не даешь выполнить данный тебе обет, восстановить до конца поруганную святыню? – молил он пересохшими губами.

… В 1930-е духовный светоч Севера Спасо-Каменный монастырь был взорван. Якобы для строительства коровников окрестных колхозам нужен был кирпич. Конечно, это была отговорка, потому что никакого кирпича добыть из развалин монастыря было невозможно.

Долгое время колокольня монастыря еще служила путникам и судоходчикам маяком. Потом, во время войны, крохотный остров с останками монастырских строений служил пристанищем рыбакам. И только много позднее в общественное сознание вернулось, как прозрение, понимание: какая ценность, какая красота была варварски уничтожена.

Архитектор-реставратор из Москвы Асафов, детство которого прошло на берегах Кубенского озера, да молодой инженер Плигин, встретившись однажды на острове, поняли, что Спас Каменный нужно во что бы то ни стало спасать.

А радиолюбитель, парашютист Александр Плигин, сыграв свадьбу, решил украсить ее необычным поступком.

Вместе с женой Надеждой они прыгнули с парашютом, приземлившись на пятачке Спасо-Каменного монастыря. Они провели здесь несколько счастливых дней. И тогда Александр дал обет вернуться на остров и восстановить монастырь.

В конце восьмидесятых он был уже директором крупного машиностроительного завода в Вологде. Наступало время очередного великого перелома, когда легко можно было прибрать к рукам завод и устроить себе красивую жизнь где-нибудь на Канарских островах, среди экзотических пальм.

Плигин же, оставив производство, поехал на остров длиною в сто двадцать и шириною в шестьдесят шагов к развалинам Спасо-Каменного монастыря, поставив, не имея ни средств, ни поддержки властей, цель преобразить остров и вернуть людям святыню. За десять с лишним лет безустанных трудов его семьи и добровольных помощников, приезжавших на остров, Плигин сумел привести в порядок колокольню, гостиницу, в которой останавливались его добровольные помощники, и в которой создавался музей Спасо-Каменного острова.

…И теперь вот, он погибал в этом зыбучем тумане, преследуемый голодной волчьей стаей. Он брел по снегам озера, стараясь не останавливаться ни на минуту, чтобы не спровоцировать нападение хищников. А когда они приближались слишком близко, он отрывал от одежды кусок ткани и поджигал его, отпугивая волков…

И виделась Александру в его страданиях судьба самой России, заблудшей в туманах, преследуемой ненасытной волчьей стаей, готовой разорвать ее в клочья, как только она остановится в своих исканиях…

Силы были на исходе. Александр потерял счет времени, и сознание уже путало реальность с воспоминаниями, когда далеким отголоском прозвучал в его голове едва слышимый удар колокола… Один, второй, третий…

Его обнаружили родные ранним утром, сидящим на тесовом крылечке часовенки, поставленной в первые годы их служения на острове.

В сентябре 2003 года на колокольне Успенской церкви Спасо-Каменного Преображенского монастыря был поднят новый золоченый крест, заговорили колокола древней святыни, которая, словно птица Феникс, вновь возрождалась из пепла.

У Александра Николаевича Плигина навернулись на глаза слезы. Более десяти лет потребовалось ему и его друзьям, чтобы свершилось это событие. Но впереди их ждал огромный объем работы…

В декабре этого же года Александра Николаевича Плигина не стало. Его похоронили здесь же, на острове.

Надежда Александровна, жена Плигина, его верная помощница и единомышленник, осталась одна.

Одно время, казалось, все их труды были напрасны, впереди столько дел на ее хрупкие женские плечи: не выдюжить. Но прошло немного времени, и все вокруг чудесным образом стало меняться. И дети их, нажитые с Александром, сердцем восприняли ответственность за дело родителей, впряглись в этот нелегкий воз, и друзья с удвоенной энергией подключились, и просто незнакомые люди, жители окрестных сел, епархия, правительство области пришли на помощь. И теперь уже явно видятся на острове очертания не поруганной, а восстанавливаемой святыни.

Паломники, побывавшие на Спасе-Каменном, обязательно расскажут об удивительной светоносности этого острова. Небо над ним словно светится, даже в пасмурный день… И что есть на острове средь развалин взорванного Преображенского собора удивительное место, где из-под земли в любое время года поднимается, словно чье-то тихое дыхание, теплый воздух. Она, эта теплая проталинка, не замерзает даже в самые лютые морозы, оставляя нам надежду на близкую весну.

Наверное, не случайно и хранительницу острова-святыни зовут Надеждою…

Анатолий ЕХАЛОВ, писатель

[Публикация «Столетия»]